В 1969-м его трилогия о неумёхе-коротышке была удостоена высшей награды в области детской литературы. И это неудивительно: по количеству переводов на иностранные языки книги Носова (а особенно "Приключения Незнайки и его друзей", "Незнайка в Солнечном городе" и "Незнайка на Луне") занимали тогда третье место, уступая лишь произведениям Горького и Пушкина.
"Носов — умный, вдумчивый художник, полный неистощимого юмора, автор поистине классических книг: "Весёлая семейка", "Дневник Коли Синицына", "Витя Малеев в школе и дома", "Приключения Незнайки" и множества маленьких шедевров в 2–3 странички, каждый из которых блестит, как яркая жемчужина в довольно объёмистом ларце нашей детской литературы", — писал о коллеге Валентин Катаев. А Лев Пирогов сказал о Незнайке: "Он был коротышкой, который ничего не знает и не умеет, зато оказывается просто "хорошим маленьким человечком"".
Питие определяет сознание
"В ноябре 1952 года вместе с Валентином Бычком и Максимом Рыльским нас делегировали в Минск на празднование 70-летия белорусского писателя Якуба Коласа, — вспоминал десятилетия спустя тогдашний редактор детского журнала "Барвінок" Богдан Чалый. — Там мы и познакомились и близко сошлись с Николаем Носовым, который рассказал, что хотел бы написать повесть о стране сказочных коротышек".
"Имя своего будущего героя и идею повествования, — признался он, — я позаимствовал из книжки "Удивительные приключения лесных человечков", изданной в 1913 году, популярной до революции русской писательницы Анны Хвольсон. Которая, впрочем, "одолжила" сюжет у канадца Палмера Кокса, автора комиксов о жизни малюток-эльфов, и творчески его переработала".
Признания Носова отнюдь не смутило главреда украинского журнала:
— Да брось ты, Николай… Вот наш "красный граф", Николай Толстой, тоже позаимствовал своего Буратино у итальянца Коллоди. И что?.. Посмотри, какой он популярный у ребятни. Пиши свою сказку, а я напечатаю…
Первые главы своей новой повести Носов начал писать в Ирпене, где жили его родители и куда он приехал погостить после памятного разговора за чаркой "горілки з перцем" и под пение "Ой, зацвіла рожа край вікна".
Вернувшись в Москву, где он жил на улице Киевской у Киевского вокзала, Николай Носов целиком окунулся в работу над приключениями Незнайки и его друзей — малышей и малышек. Написав очередную главу, отсылал ее в "Барвінок", где переводом на украинский занимался легендарный редактор журнала "Перець" Фёдор Макивчук. В итоге в февральском номере "Барвінка" за 1953 год появились первые главы романа-сказки. А в виде книги он был напечатан спустя два года в издательстве "Детгиз". Вскоре "Незнайка", которому Носов не придавал особого значения, считая просто очередной книжкой для детей, "получил прессу", а главное — тираж…
Для автора его крошечный герой был просто малыш, "но не такой, которого можно назвать по имени и фамилии, а ребенок вообще, с присущей его возрасту неугомонной жаждой деятельности, неистребимой жаждой знания и в то же время неусидчивый, неспособный удержать свое внимание на одном предмете сколько-нибудь долгое время".
Цветочный городок
Сам Николай, или Кока, как называли его родители, появился на свет в ноябре 1908 года в Киеве. "Помню себя маленьким — 4-летним, может быть, 3-летним, — писал Носов в автобиографической повести "Тайна на дне колодца". — Я уже знаю, что мы живем в Ирпене. Это железнодорожная станция в 25 километрах от Киева по теперешнему счету. Местность здесь красивейшая: есть лес и река, поэтому у многих киевлян в Ирпене дачи. Но мы, как и другие ирпенские жители, живем здесь постоянно, то есть и лето, и зиму".
Эти детские воспоминания относятся к 1911 году, когда Носовы, выкупив участок земли у помещика Сагатовского, построили в этом "райском уголке", как называли они свой дачный поселок, дом из трех комнат с верандой: "наш маленький беленький домик с зеленой двускатной крышей, без всяких прикрас, кажется чересчур простеньким и даже бедным". Большего семья позволить себе не могла.
"Есть человек, которого я очень люблю. Это мой отец, — писал в воспоминаниях Николай Носов. — По профессии он был… эстрадным артистом, певцом. В дореволюционные годы квартет "сибирских бродяг", нарядившись в живописную рвань, выходил на сцену и пел про то, как "глухой неведомой тайгою бежал бродяга с Сахалина звериной узкою тропой" или популярнейшую в те времена "Дубинушку"…
Пока отец "блистал на эстраде", его сынишка упивался радостью бытия, присущей, увы, только детям: "Сквозь окна и открытую настежь дверь мне виден почти весь участок, на котором стоит наш дом. Перед самым домом — клумбы с цветами… Если встать ночью, когда все спят, то на клумбах можно увидеть гномиков. Они приходят сюда из леса и нюхают резеду. Известно, что гномики ничего не едят и питаются запахом цветов. На головах у них красные остроконечные шапочки, а в руках — крошечные фонарики, которыми они освещают себе путь…"
А потом детская идиллия внезапно закончилась. Исполнять "Песни тюрьмы и воли", как значилось на афишах "сибирских бродяг", запретила цензура. Пришлось Николаю-старшему устраиваться в киевские железнодорожные мастерские, а в летнее время работать кочегаром на пригородном поезде. "Семья наша к тому времени увеличилась, — вспоминал писатель. — Кроме старшего брата у меня уже была сестра младше меня на 4 года и брат младше на 5 лет. Прокормить семью из шести человек да еще платить за обучение нас двоих в гимназии отцу было не по средствам. Поэтому решено было дом в Ирпене продать и нанять квартиру в Киеве. Все равно мы с братом не могли ежедневно ездить туда на занятия из Ирпеня. Да и отцу было удобнее жить в Киеве, чтобы не тратить время и деньги на поездки по железной дороге".
Книга — источник знаний
Переехав в Киев, Носовы поселились на Глубочицкой улице. В одноэтажном несуразном доме, находившемся на самом дне оврага, ведущего к Подолу. "Вот когда я пожалел об ирпенском раздолье, — писал Николай. — С тех пор как мы переехали в Киев, в душе у меня поселилась мечта о возвращении в Ирпень. И не только у меня. У всех была такая мечта". Но пока им пришлось сменить Глубочицкий "колодезь" на окраинную Борщаговскую улицу на Шулявке.
Сполна насладиться летом Коке не приходилось. В то время как его друзья купались или удили рыбу в Кадетском пруду, он, ученик гимназии Стельмашенко, был вынужден отрабатывать свою нерадивость (после того как остался на второй год) в лавке дяди на Галицкой площади.
Единственной отрадой в те дни для него стали книги, которые валялись в углу: "Как только эта куча попалась мне на глаза, я принялся читать книгу за книгой и в сравнительно небольшой срок прочитал полные собрания сочинений Гауптмана, Ибсена, Гамсуна, Метерлинка и ничего или почти ничего в них не понял... Однажды, роясь в куче бумажного хлама, я вытащил какую-то старую истрепанную книжонку… Это были сказки Ганса Христиана Андерсена… Я начал эту книгу читать и уже не мог от нее оторваться. Особенно сильное впечатление произвела история, которая называлась "Гадкий утенок". Я очень сочувствовал бедному утенку, потому что мне самому приходилось терпеть много обид".
Но постепенно школьная жизнь налаживалась. Николай Носов писал: "Ходил в публичную библиотеку. Читал там книжки. И нужные, и ненужные... Играл в шахматы… Пел в школьном хоре... Играл в оркестре (скрипка, мандолина, гитара)... Вместе со своими двоюродными братьями Шурой Тихоновым и Сережей Василевским выпускал иллюстрированный журнал".
А потом произошло и вовсе радостное событие — семья Носовых вернулась в свой "райский уголок" — в Ирпень. Правда, Петру и Николаю пришлось доучиваться в киевской вечерней школе рабочей молодежи. Чтобы не сидеть на шее у родителей, они поступили на кирпичный завод Сагатовского в поселке Буча. Там же и нашли своих избранниц — сестёр Марию и Елену Мазуренко.
В 1927-м братья Носовы стали студентами Киевского художественного института, а спустя два года перевелись в Московский институт кинематографии…
"Затейник"
Полученные знания пригодились во время войны. В 1943-м англичане доставили в СССР свой танк "Черчилль", а документы по эксплуатации привезти не удосужились. Было решено снять на "Воентехфильме" учебный фильм. Но кинематографистам никак не удавалось отобразить на пленке процесс управления танком. И тогда Николай Носов снял военно-технический фильм таким образом, что, казалось, боевую машину словно просветили рентгеновскими лучами. Все стало ясно и понятно, а режиссер получил за это боевой орден Красной Звезды.
Впрочем, киношедевр так и остался одиноким эпизодом в биографии Николая Носова, который за три года до войны опубликовал свой первый детский рассказ в "Мурзилке". Назывался он "Затейники". "Рассказывая своему сыну Пете и его друзьям незатейливые истории, — писал он, — я постепенно понял, что сочинять для детей — наилучшая работа".
В 1945-м у Николая Носова вышел первый сборник рассказов "Тук-тук-тук", а через 7 лет — повесть "Витя Малеев в школе и дома". И с тех пор уже трудно было представить выход детских журналов и газет — "Мурзилка", "Пионер", "Костер", "Пионерская правда" — без рассказов или повестей Николая Николаевича. Их полюбили и дети и взрослые. Но триумфом, конечно же, стало появление в печати "Приключений Незнайки"…
Да и сам Николай Носов, писавший веселые книги, был сродни своим героям, оставаясь "свободным человеком". "Коллег по ремеслу, — вспоминал его внук Игорь, — не очень жаловал, всё свободное время дед уделял семье... В СССР мог позволить себе только настоящий мужчина — разрешить жене, не задавленной бытом, не зарабатывать, а рисовать в своё удовольствие. Она была художницей. Хотя Носовы вовсе не были богаты. У Николая Николаевича даже не было своей машинистки. Он уверял всех, что ему "приятно" самому перепечатывать свои произведения.
Собственную дачу семья так и не приобрела. Не было у неё и шикарной машины. В функционеры Союза писателей Носов никогда не стремился. Как, впрочем, и в Коммунистическую партию.
Умер Николай Николаевич Носов 26 июля 1976 года на 68 году жизни. Похоронен в Москве на Кунцевском кладбище. На его могиле два памятника — скромная стела с портретом писателя и гранитный камень с изображением Незнайки…
А что же на родине? В Ирпене едва держится из последних сил "родовое гнездо", а в Киеве как не было, так и нет, даже в планах, памятника славному земляку, на чьих замечательных книжках выросло не одно поколение киевлян…
