Амбиции cвятого князя

Владимир Великий «в Европу» не хотел

Это было почти как в еще недавнем, но уже почти былинном прошлом. Когда главным был поиск причинно-следственных связей в истории, а не встраивание в систему политической целесообразности сегодняшнего дня. Просто сидеть и слушать «монстров» еще той, «настоящей» археологии (академик П.Толочко, членкор Н.Котляр, профессор А. Кирпичников, доктор наук Елена Мельникова и другие). Слушать и где-то соглашаться, где-то восхищаться, а где-то недоуменно разводить руками.

Владимир Великий «в Европу» не хотел

Дело было в киевском «Российском центре науки и культуры», на конференции, посвященной 1000-летию кончины Великого князя Киевского Владимира Святославовича. Который в историю и память вошел как «Святой», «Креститель», «Великий» и «Красное Солнышко».

За окном шумел Киев образца лета 2015 года. И этот «образец» не мог пройти мимо такой даты. И кто только из политиков, журналистов и иных властителей дум не коснулся истории князя Владимира в эти дни. Правда, «история» получилась, как говаривал барон Мюнхгаузен в исполнении Олега Янковского, «приглаженная, причёсанная, напудренная и кастрированная». И не имеющая никакого отношения к историческим событиям Х века.

«Перлы» в эти дни выдавали все. И президент Украины, убеждавший почтенную публику в «европейском выборе» Владимира. Но и журналистская братия, с наслаждением набросившаяся на Порошенко за слова «подобно тому, как во времена Владимира давали отпор орде, что надвигалась с Востока…». Что тут началось! В соцсетях дружно напомнили президенту, что «была Золотая Орда, Большая Орда, Синяя Орда…», и все они – это XIII и последующие века. Господа! Орда – это форма политико-административной организации тюркского и монгольского населения, и существовала она столько же, сколько тюрки и монголы. А в еще более широком понимании «орда» – это одна из форм существования кочевников вообще. Причем очень эргономичная и эффективная форма. Специалисты-татары мне рассказывали, что когда «кочевали ордой», человек мог сутками не ступать на землю: между плавно и синхронно движущимися кибитками перекидывались деревянные настилы. На ходу работали кузни, пекарни, мастерские. Люди по настилам «ходили в гости», и за этим движущимся городом оставалась только степь, удобренная остатками животной и человеческой жизнедеятельности.

Так что в отношении «орды» Порошенко был скорее прав, поскольку Русь действительно прикрывала Европу от кочевых нашествий с самого начала своего существования (от угров, печенегов, половцев). Но разве «правота» может удержать нынешнее украинское экспертно-журналистское сообщество от искушения «образованность показать»? Впрочем, повод к подобной реакции дал сам президент: «Князь Владимир, выбрав православие, сделал европейский выбор…». Петр Алексеевич! Выбрав греческий обряд, Владимир, на мой взгляд, показал, что Европа для него опасна и, главное, мелка. Попытаюсь это доказать.

Начну с того, что напомню: кроме эмоций Запад (в первую очередь - Германия) представлял для Руси князя Владимира немалую политическую опасность. К началу киевского правления князя Владимира (980 год) Отто II был уже не просто королем Германии, но и королем Италии, и императором Римской империи, восстановленной его отцом в 963 году. К тому же – женатым на племяннице бывшего византийского императора Иоанна Цимисхия (того самого, который победил на Дунае отца Владимира, Великого князя Святослава). Тревожила и Польша. Князь Мешко I сблизился с Чехией, женившись на богемской принцессе Дубравке, а в 973 году признал свою зависимость от империи Отто II.

В целом – на Западе формировался опасный для Руси кулак. И подчиняться Римской церкве в этих условиях было бы политическим безумием.

А в представлении Владимира – еще и ниже его достоинства. Так что, когда нынешний украинский лидер говорит, что Владимир «стал полноправным членом политического клуба европейских монархов», он явно недооценивает киевского князя. Властитель огромной страны, он только что спас византийских императоров, братьев Василия и Константина, от потери престола, поскольку именно шеститысячный отряд россов («тавро-скифов» у византийского историка Михаила Пселла) обеспечил победу императоров над восставшим военачальником и узурпатором Вардой Фокой.

Платой от императоров за помощь в сохранении престола (да и жизни) была рука их сестры, Анны Порфирогениты. На это прозвище («Рожденная в пурпуре», то есть во время правления отца) следует обратить особое внимание. Во всяком случае у Феофано, жены императора Отто II, его нет. Хотя в Германии даже такой брак ее правителя рассматривался как огромная дипломатическая победа: пусть и отдаленное, но родство с самодержцем тысячелетней империи.

Что же тогда говорить о Владимире. И стоит ли удивляться, что в «исторические союзники» князь выбрал не мелочь из «политического клуба европейских монархов», а тех, кто и в Европе считался «первым после Бога», властителей Византии. И не только выбрал: он искренне счел себя им равным. Даже «крестильное имя» себе взял «Василий», «царственный».

Эту версию достаточно просто подтвердить. Одним из первых действий Великого князя после Крещения был выпуск золотой монеты. А следует понимать, что золотую монету в то время эмитировали только императоры Византии и аббасидские мусульманские халифы. Европа была слишком бедна для золота. Ну, за исключением разве что Южной Италии, где выпускались крохотные тари (0,9 г металла в монете). Но Южная Италия в X веке – это скорее мусульманский Восток, чем христианская Европа. До начала массового европейского золотого чекана (августалы императора Фридриха II) оставалось еще четверть тысячелетия.

Эмиссия «златников» Владимира (хотя правильнее их было бы назвать «солидами», поскольку и весом, и видом они копировали греческое золото) вряд ли была велика. Во всяком случае сейчас их известно всего 11 экземпляров. Но сам факт золотой эмиссии – безусловное доказательство того, что Владимир считал себя равным и императору, и халифу. А не каким-то там королькам и герцогам, чьим уделом была чеканка серебра.

Еще большим доказательством является изображение на монете. На одной ее стороне изображен Иисус Христос. Это традиция и дань уважения новой религии, которую принял князь. На другой - погрудное изображение самого Владимира-Василия. Внизу схематично изображены согнутые ноги. Правой рукой князь держит крест, левая - на груди. Над левым плечом - трезубец, родовой Владимира. По кругу надпись – «Владимиръ на столь».

Так вот, на златнике князь Владимир изображен в императорской короне (!) Византийской империи. Это «стемма», золотой обруч, который, по описанию византийской принцессы Анны Комнины, «со всех сторон украшен жемчугом и драгоценными камнями, из которых одни лежат на ней, а другие свешены, потому что на висках справа и слева спускаются нитки жемчуга и камней и ударяются о щеки». Кроме подвесок, так называемых «катасист», отличительной особенностью стеммы был увенчивающий ее крест, устанавливаемый в перекрестии завершающих стемму дуг. Эта инсигния (внешний знак власти) была прерогативой только самого императора.

На златнике Владимира голову князя украшает именно стемма с ярко выраженным венчающим крестом и жемчужными катасистами, спускающимися вдоль щек.

А еще эти ноги на монете, так вроде бы примитивно выведенные на передний план картинки и превращающие Владимира в какого-то инвалида-спинальника. Зачем они показаны, тем более что на византийских монетах такое не встречается? Ответ «потому что златник – это варварское подражание византийской монете-солиду» - не удовлетворяет.

Да потому, что таким образом Владимир показал на монете другую императорскую инсигнию – пурпурные сапоги-кампагии, носить которые имел право только правитель Византийской империи. Именно по кампагиям, кстати, было опознано тело последнего византийского императора Константина XII, героически погибшего при взятии Константинополя турками 29 мая 1453 года.

Какой отсюда вывод? Только один: Владимир на монете показал себя равным императору.